Горшочек с мёдом
— Отче, сколько раз прихожу к тебе, каюсь в грехах, сколько раз ты наставлял меня советами, но я не могу исправиться. Какая мне польза приходить к тебе, если после наших бесед я снова впадаю во грехи свои?
Авва ответил:
— Сын мой, возьми два глиняных горшка: один с мёдом, а другой пустой.
Ученик так и сделал.
— А теперь, – сказал учитель, — перелей несколько раз мёд из одного горшка в другой.
Монах снова послушался.
— Теперь посмотри на пустой горшок и понюхай его.
Ученик посмотрел, понюхал и говорит:
— Отче, пустой горшок пахнет мёдом, и там, на донышке осталось немного густого мёда.
— Вот так, — сказал учитель, – и мои наставления оседают в твоей душе. Если ты ради Христа усвоишь в жизни хоть часть добродетели, то Господь, по милости своей восполнит их недостаток и спасёт твою душу для жизни в раю. Ибо и земная хозяйка не сыпет перец в горшок, который пахнет мёдом. Так и Бог не отринет тебя, если сохранишь в душе хоть начала праведности.
Пассажир торопил рыбака:
— Быстрее, опаздываю на работу!
И тут он увидел, что на одном весле написано «молись», а на другом — «трудись».
— Зачем это? — спросил он.
— Для памяти — ответил рыбак. — Чтобы не забыть, что надо молиться и трудиться.
— Ну, трудиться, понятно, всем надо, а молиться, — человек махнул рукой, — это не обязательно. Никому это не нужно, зачем терять время на молитву.
— Не нужно? — переспросил рыбак и вытащил из воды весло с надписью «молись», а сам стал грести одним веслом. Лодка закружилась на месте.
Вот видишь, какой труд без молитвы. На одном месте кружимся и никакого движения вперед. Отсюда понятно: чтобы успешно плыть по бурному житейскому морю, надо крепко держать в руках два весла: молиться и трудиться.
– Привет, – Кот приоткрыл зелёный глаз, лениво оглядел Ангела и отвернулся. Ангел спрятал под крыльями босые ноги и посмотрел вниз. Под ними лежал белый двор, полный смеха, визга, летающих снежков и скрипа шагов.
– Высоко ты забрался, – сказал Ангел, оценивая расстояние до земли.
– Зато сюда даже Сашкин снежок не долетит.
Ангел понимающе кивнул и подобрал опущенные крылья. Помолчали. – А ты что, за моей старушкой явился? – не поворачивая головы, спросил Кот. Голос его был такой же ленивый, но Ангел сразу увидел, как сгустилась вокруг него боль и тревога.
– Нет, я ни за кем.
– А! – Облачко тревоги поредело. – Она каждый день говорит, что скоро Ангел её заберёт, — счёл нужным объяснить Кот. – Видно, другой прилетит… Опять помолчали. Но, видимо, Кота всё же беспокоило присутствие Ангела, и он как можно равнодушнее спросил:
– А ты сюда зачем?
– Да так, отдохнуть присел. Парнишку одного в вашем городе от него же самого спасал. Ох, и трудная это работа! Теперь домой лечу.
– Так ты, это… и от болезни можешь?
– Смотря какая болезнь. Но многое могу. Хранитель я.
– Так чего же ты тут расселся?! – взревел вдруг Кот. – А ну пошли!
И он рыжим вихрем слетел на землю. Ангел тихо приземлился рядом.
Старушка была такая худенькая, что Ангел не сразу разглядел её среди белых подушек. Глаза старушки были закрыты, а грудь ходила ходуном, заполняя всю комнату хрипом, свистом и всхлипами. Ангел наклонился над нею, положил на грудь белые крылья и стал что-то шептать – ласково и тихо. Пока он так стоял, Кот подбросил в печку дров, подвинул на плиту остывший чайник и поставил большую кружку с молоком, сыпанув в неё какой-то травы – готовил питьё для хозяйки. Когда Ангел разогнулся, дыхание старушки было ровным и тихим, впалые щёки порозовели.
– Пусть поспит, – сказал он Коту. – Ослабла она сильно.
Кот отвернулся и быстро вытер глаза. Старушка спала, а Кот и Ангел пили чай, и Кот всё подливал в свой чай сливки, а Ангел улыбался, глядя на него.
– Я, наверное, останусь пока у вас, — сказал он, размешивая мёд, — Пока Михайловна не встанет.
– А ты откуда знаешь, что она Михайловна?
– Я же Ангел. Я и то знаю, что тебя Чарликом зовут.
– Значит, вроде познакомились, – хмыкнул Кот. – А тебя как величать?
– А у нас имён нет. Просто Ангел.
Кот молча подвинул ему сливки и прихлебнул из кружки.
Тикали над столом ходики, трещали в печке дрова, за окном усиливался ветер.
– Вот ты спрашивал, зачем я высоко залез, – усмехнулся вдруг Кот. – Выходит, тебя ждал. – И задумчиво добавил, прислушиваясь к ветру: – Носки тебе связать надо. Что ж ты босиком-то по снегу?..
Один охотник любил ходить в лес и в поле за добычею. Однажды долго восходил он на высокую гору, выслеживая зверя, и, утомившись, сел на большом камне отдохнуть. Увидав стаю птиц, перелетающих с одной высоты на другую, он стал думать: «Почему Бог не дал крыльев человеку, чтобы мог он летать?» В это время тем местом проходил смиренный отшельник, и, узнав мысли охотника, сказал ему:
– Вот, ты помышляешь, что Бог не дал тебе крыльев: но если тебе дать крылья, то ты все равно не будешь доволен и скажешь: «Крылья мои слабы, и я не могу с ними долететь до неба, чтобы увидеть, что есть там»; и если тебе будут даны такие сильные крылья, чтобы ты мог подняться до неба, то и тогда ты будешь недоволен и скажешь: «Я не разумею, что тут происходит». И если тебе будет дан разум, то опять ты не будешь доволен и скажешь: «Почему я не ангел?» И если тебя сделают ангелом, то ты снова будешь недоволен и скажешь: «Почему я не херувим?» И если ты станешь херувимом, то ты скажешь: «Почему Бог не дал мне управлять небом?» И если дано будет тебе управлять небом, то и тогда ты не удовлетворишься и, как некто другой, дерзко взыщешь большего. Поэтому всегда смиряй себя и будь доволен тем, что тебе даруется, и тогда будешь жить с Богом».
Охотник увидел, что отшельник сказал истину, и возблагодарил Бога, что послал ему монаха, который вразумил его и открыл ему путь смирения.
Преподобный Силуан Афонский
Про молитву и лисичку
В Египте, где в глубокой христианской древности было много великих монастырей, один монах дружил с неученым бесхитростным крестьянином-феллахом. Однажды крестьянин сказал монаху:
— Я тоже почитаю Бога, сотворившего этот мир! Каждый вечер я наливаю в миску козьего молока и ставлю его под пальмой. Ночью Бог приходит и выпивает мое молочко. Оно Ему очень нравится! Ни разу не было, чтобы в миске хоть что-нибудь осталось.
Услышав эти слова, монах не мог не рассмеяться. Он добродушно и доходчиво объяснил своему приятелю, что Бог не нуждается в козьем молоке. Однако крестьянин упрямо настаивал на своем. И тогда монах предложил в следующую ночь тайком проследить, что происходит после того, как миска с молоком останется под пальмой.
Сказано-сделано: ночью монах и крестьянин затаились неподалеку и при лунном свете скоро увидели, как к миске подкралась лисичка и вылакала все молоко дочиста.
Крестьянин как громом был сражен этим открытием.
— Да, — сокрушенно признал он, — теперь я вижу – это был не Бог.
Монах попытался утешить крестьянина и стал объяснять, что Бог – это Дух, что Он совершенно иной по отношению к нашему миру, что люди познают Его особым образом… Но крестьянин лишь стоял перед ним понурив голову, а потом заплакал и пошел в свою лачугу.
Монах тоже направился в келью. Но, подойдя к ней, он с изумлением увидел у двери Ангела, преграждающего ему путь. Монах в страхе упал на колени, а Ангел сказал:
— У этого простого человека не было ни воспитания, ни мудрости, ни книжности, чтобы почитать Бога иначе, чем он это делал. А ты со своей мудростью и книжностью отнял у него эту возможность. Ты скажешь, что, без сомнения, рассудил правильно? Но одного ты не ведаешь, о мудрец: Бог, взирая на искреннее сердце этого крестьянина, каждую ночь посылал к пальме лисичку, чтобы утешить его и принять его жертву.
Из книги Т. Шевкунова «Несвятые святые и другие рассказы»
Притча о богатстве
Однажды очень богатый человек взял своего сына в поездку по стране с единственной целью — показать мальчику, что значит жить без денег. Несколько дней они провели на ферме у очень бедной семьи. По возвращении домой отец спросил, понравилась ли ему поездка.
— Понравилась, отец, — ответил мальчик.
— Видел, как бедны могут быть люди? — задал вопрос мужчина.
— О, да! — последовал ответ.
— А что ты извлек из нашего путешествия? — вновь спросил отец.
А сын ответил:
— Я видел, что у нас одна собака, а у них четыре. У нас бассейн до середины сада, а у них ручей, которому нет конца. У нас в саду светят заморские фонари, а у них ночью сияют звезды. У нас терраса до переднего двора, а у них просторы до самого горизонта. У нас небольшой участок земли, на котором мы живем, а у них бескрайние поля, которые нельзя окинуть взглядом. Мы покупаем пищу, а они выращивают ее сами. У нас вокруг дома стены для защиты, а у них друзья.
Отец мальчика застыл в онемении. И тут сын добавил:
— Я понял, как мы на самом деле бедны.
Покаяние
(Монах Варнава)
Упал человек в глубокую пропасть. Лежит израненный, погибает…
Прибежали друзья. Попытались, держась друг за друга, к нему на помощь спуститься, да сами в нее чуть не свалились.
Пришло милосердие. Опустило в пропасть лестницу, да — эх!.. – не достает она до конца!
Подоспели добрые дела, сделанные когда-то человеком, бросили вниз длинную веревку. Но тоже – коротка веревка…
Так же тщетно пытались спасти человека: его громкая слава, большие деньги, власть…
Наконец, подошло покаяние. Протянуло оно руку. Ухватился за нее человек и… вылез из пропасти!
— Как это тебе удалось? – удивились все.
Но покаянию некогда было отвечать.
Оно спешило к другим людям, спасти которых могло только оно…
Два богатыря
(Монах Варнава)
Ехал по полю богатырь.
Шлем, латы, щит, копье, булава да еще меч в ножнах…
Навстречу – старец монах.
Вылинявшая скуфейка на голове, заплатанный подрясник, а в руках – четки.
— Будь здрав, честный отче!
— И тебе, детинушка, не хворать! Куда путь держишь?
— На войну. А ты?
— А я и так на войне. Мне ее, как тебе, и искать не надо!
Посмотрели друг на друга с пониманием два богатыря.
И заторопились спасать Русь от видимых и невидимых врагов!
Икона
(Монах Варнава)
Косились в музее картины на икону и ничего не понимали:
— И зачем ее среди нас повесили? Ни ярких красок, ни красоты движения, ни живости изображения! Верно, черный квадрат?
Но черный квадрат ничего не отвечал. За молчанием он скрывал свою полную пустоту и поэтому слыл самым мудрым и даже таинственным. К тому же, благодаря своей цене, он был очень богат, и поэтому еще более уважаем.
Сама же икона была очень огорчена. И совсем не этими пересудами в свой адрес. А тем, что люди шли мимо и просто смотрели на нее.
А она ведь была создана не для того, чтобы на нее смотрели, а чтобы перед нею – молились!
Стул-самозванец
(Монах Варнава)
Поставили стул на стол, когда окна мыли, а убрать позабыли. Тот и возгордился.
— Я, — говорит, — теперь самый главный в доме!
И велел всем вещам называть себя троном.
Услыхала это муха. Села на стул и говорит:
— Я теперь царица, раз на троне сижу!
Хлопнула мухобойка муху и объявила, что в доме – государственный переворот.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, только пришла хозяйка. Она поставила стул на место, присела на него передохнуть и ничего не сказала.
Но все вещи и так знали: вот теперь в доме порядок!
Кран
(Монах Варнава)
Расхвастался кран:
— Если б не я, все бы в доме умерли от жажды!
А как с этим поспоришь? Все видят, что из него и правда вода течет.
Только однажды случилась где-то авария. Пришли мастера и перекрыли воду.
Крутили-крутили после этого кран: нет воды!
И тогда все догадались, что не в кране всё дело.
А самое главное, что и он это понял. Потому что сам едва не умер тогда от жажды!